В Думу внесены поправки в УПК, регламентирующие порядок заключения под стражу предпринимателей
Внесенные в Госдуму поправки подверглись ряду изменений и отличаются от проекта закона, ранее разработанного Минюстом России.
По мнению одного адвоката, законопроект стал более логичным, нежели ранее, однако в случае принятия поправки вряд ли смогут кардинальным образом реформировать правоприменительную практику. Другой счел, что ст. 108 УПК РФ нужно изменить так, чтобы мера пресечения в виде заключения под стражу по делам о преступлениях, предусмотренных ст. 159–160 УК РФ, в принципе не могла применяться к предпринимателям, вне зависимости от так называемого предпринимательского или непредпринимательского характера действий. В ФПА РФ назвали законопроект важным и полезным, но запоздалым.
Правительство внесло на рассмотрение депутатов законопроект о внесении в УПК РФ поправок (законопроект № 253849-8), расширяющих гарантии лиц, подозреваемых (обвиняемых) в совершении преступлений в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности. Как писала «АГ», проект документа был разработан Минюстом в августе, однако внесенный в Думу вариант отличается от исходного.
В частности, из текста внесенного в Госдуму законопроекта исчезли предложения об изменениях ч. 2 ст. 37, п. 3 ч. 2 ст. 38, ч. 2 ст. 91 УПК, в соответствии с которыми предусматривалась необходимость получения следователем согласия прокурора на возбуждение перед судом ходатайства об избрании меры пресечения в виде стражи в отношении лиц, подозреваемых (обвиняемых) в совершении преступлений в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности.
Теперь поправки предлагают изложить в новой редакции ст. 99 «Обстоятельства, учитываемые при избрании меры пресечения» УПК путем дополнения ее нормой о том, что при избрании меры пресечения в отношении подозреваемого/обвиняемого, указанных в ч. 1.1 ст. 108 «Заключение под стражу» Кодекса, в обязательном порядке рассматривается возможность избрания такой меры, позволяющей продолжить осуществление ими предпринимательской деятельности и (или) управление в вышеуказанных целях принадлежащим им имуществом, за исключением изъятого или арестованного имущества, а также деятельности по осуществлению полномочий по управлению организацией либо в связи с осуществлением коммерческой организацией предпринимательской или иной экономической деятельности.
Ранее Минюст России предлагал изменить редакцию ч. 1.1 ст. 108 УПК и дополнить ее ч. 1.2 и ч. 1.3, однако внесенный в Думу проект предусматривает лишь новую редакцию ч. 1.1 этой статьи. Так, заключение под стражу в качестве меры пресечения может применяться в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступлений, предусмотренных ч. 1–4 ст. 159, ст. 159.1–159.3, 159.5, 159.6, 160, 165 и 201 УК РФ, если эти преступления совершены ИП в связи с осуществлением им предпринимательской деятельности или управлением принадлежащим ему имуществом, используемым в целях предпринимательской деятельности, либо если эти преступления совершены членом органа управления коммерческой организации в связи с осуществлением им полномочий по управлению организацией либо в связи с осуществлением коммерческой организацией предпринимательской или иной экономической деятельности, а также ч. 5–7 ст. 159, ст. 171, 171.1, 171.3–172.3, 173.1–174.1, 176–178, 180, 181, 183, 185–185.4 и 190–199.4 УК. Предлагается, что помещение в СИЗО в этих случаях станет возможным только при наличии одного из следующих обстоятельств: подозреваемый или обвиняемый не имеет постоянного или временного места жительства на территории РФ; им нарушена ранее избранная мера пресечения; он скрылся от органов предварительного расследования или от суда.
Также подверглась некоторой модификации проектируемая ч. 3.1 ст. 108 УПК – эта норма регламентирует содержание постановления о возбуждении ходатайства об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу в отношении субъектов предпринимательской деятельности и членов органов управления коммерческих организаций. В приложенных к этому постановлению материалах должны содержаться конкретные сведения, подтверждающие, что деяние совершено не в связи с осуществлением подозреваемым (обвиняемым) предпринимательской деятельности и (или) управлением принадлежащим ему имуществом, используемым в целях предпринимательской деятельности, либо не в связи с осуществлением им полномочий по управлению этой организацией или не в связи с осуществлением коммерческой организацией предпринимательской или иной экономической деятельности.
Поступивший в Госдуму законопроект также предлагает дополнить ст. 109 УПК новой частью 2.1 о том, что при невозможности закончить предварительное следствие в срок до двух месяцев и при отсутствии оснований для изменения или отмены меры пресечения в отношении подозреваемого или обвиняемого, указанных в ч. 1.1 ст. 108 Кодекса, срок содержания под стражей может быть продлен до 6 месяцев. Минюст же ранее предлагал, что срок содержания под стражей субъектов предпринимательской деятельности и членов органов управления коммерческих организаций по уголовным делам о преступлениях, перечисленных в ч. 1.1 ст. 108 УПК, свыше 6 месяцев может быть продлен до года только при особой сложности дела. При этом должны быть основания для избрания этой меры пресечения судьей по ходатайству следователя, внесенному с согласия руководителя соответствующего следственного органа по субъекту РФ, иного приравненного к нему руководителя следственного органа и прокурора субъекта РФ или приравненного к нему военного прокурора.
Из проекта исключено предложение о дополнении ст. 109 УПК частью 3.1 о том, что срок содержания под стражей свыше 12 месяцев в отношении предпринимателей, обвиняемых в совершении особо тяжких преступлений, перечисленных в ч. 1.1 ст. 108 УПК, может быть продлен до 18 месяцев лишь в исключительных случаях. При этом поправки предусматривают дополнение этой статьи Кодекса частью 8.4, согласно которой необходимость дальнейшего производства следственных действий не может являться единственным и достаточным основанием для продления срока содержания под стражей.
Законопроектом ч. 4 ст. 162 УПК дополняется указанием на то, что по уголовным делам о преступлениях в отношении подозреваемых или обвиняемых, указанных в ч. 1.1 ст. 108 Кодекса, которым избрана мера пресечения в виде заключения под стражу, срок предварительного следствия, установленный ч. 1 этой статьи, может быть продлен до трех месяцев только руководителем следственного органа по субъекту РФ и иным приравненным к нему руководителем следственного органа, а также их заместителями.
Корреспондирующие изменения появятся в ст. 223 Кодекса в отношении полномочий прокуроров субъектов РФ и военных прокуроров касательно продления сроков дознания.
Адвокат, член Генерального совета «Деловой России», руководитель Экспертного центра по уголовно-правовой политике и исполнению судебных актов, член Экспертно-консультативного совета Комитета Совета Федерации по конституционному законодательству и государственному строительству Екатерина Авдеева полагает, что представленная редакция поправок фактически законодательно закрепляет отображенное изменениями, внесенными Постановлениями Пленума ВС от 24 мая 2016 г. № 23 и от 11 июня 2020 г. № 7 в Постановление Пленума ВС РФ № 41 от 19 декабря 2013 г. «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста, залога и запрета определенных действий».
По словам адвоката, Экспертный центр по уголовно-правовой политике и исполнению судебных актов предлагал внесение таких изменений. «При этом, несмотря на позитивную направленность законопроекта, он вряд ли сможет кардинальным образом реформировать правоприменительную практику. Это связано с отсутствием критериев сведений, подтверждающих, что деяние совершено не в связи с осуществлением индивидуальным предпринимателем или членом органа управления коммерческой организации преступления в сфере предпринимательской деятельности. Мы увидели, что постановление Пленума ВС РФ, содержащее уже такое требование, не привело к значительному улучшению ситуации. В результате необоснованного применения избыточной для конкретной ситуации меры пресечения в виде заключения под стражу парализуется нормальная хозяйственная деятельность предприятий. Это провоцирует цепную реакцию негативных последствий, которые не проходят для бизнеса бесследно, нередко приводят к банкротству компании, следовательно, потере работы для сотрудников. От этого в том числе страдает бюджет», – убеждена Екатерина Авдеева.
Она также отметила, что за последние годы ситуация улучшается, все чаще в отношении предпринимателей избирается мера пресечения, не связанная с содержанием под стражей, но результаты еще нельзя считать удовлетворительными. «Введение нормы в связи с отсутствием критериев и даже самого определения сферы предпринимательской деятельности для уголовного процесса с большой долей вероятности будет складываться различно. При этом новый проект закона более логичен, нежели представленный летом 2022 г., так как первоначальная редакция предполагала выделение новой части в ст. 108 УПК РФ, в которой Минюст предлагал оградить бизнесменов от избрания в отношении них по ряду составов преступлений небольшой тяжести меры пресечения в виде заключения под стражу. Такое предложение не представляло целесообразности в связи с тем, что в ч. 1 ст. 108 УПК уже прямо указано на избрание меры пресечения в виде заключения под стражу только в отношении подозреваемых или обвиняемых в преступлениях, за которые предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше трех лет, то есть за преступления, относимые в соответствии со ст. 15 УК РФ к категории не ниже средней тяжести», – полагает адвокат.
Екатерина Авдеева добавила, что сокращение сроков расследования преступления в сфере предпринимательской деятельности не должно влиять на качество расследования. «Важна полнота расследования, которую по предпринимательским составам нередко невозможно обеспечить без соответствующих экспертиз, а также возможность в этот период вести предпринимательскую деятельность. Здесь важно, чтобы производство следственных и иных процессуальных действий не могло выступать в качестве единственного и достаточного основания для продления сроков содержания под стражей, в том числе регламентированных ст. 217–220, что и должно быть отображено в ч. 8.4 ст. 109 УК РФ. Безусловно, огорчает, что Минюст так и не провел мероприятий по обсуждению законодательных инициатив с привлечением институтов защиты прав субъектов предпринимательской деятельности, правоохранительных органов, деловых объединений», – заметила эксперт.
Старший партнер АБ ZKS Андрей Гривцов скептически оценил реальную возможность поправок повлиять на правоприменительную практику по избранию меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении предпринимателей. «Такие поправки, безусловно носящие либеральную направленность и вводимые в уголовно-процессуальное законодательство с целью усилить судебный, ведомственный контроль и прокурорский надзор за расследованием уголовных дел в отношении предпринимателей, принимаются практически ежегодно. Закон с каждой поправкой все более усложняется, дополняется очередными повторами о недопустимости заключения под стражу подозреваемых, обвиняемых в совершении преступлений в сфере предпринимательской деятельности. Все эти поправки радуют адвокатский глаз и позволяют на них ссылаться при рассмотрении соответствующих ходатайств следователей. Однако на практике все упирается в голословные доводы следователя, прокурора и суда о том, что инкриминируемое преступление, предусмотренное ст. 159–160 УК РФ, не относится к деяниям в сфере предпринимательской деятельности, поскольку речь идет о корыстном деянии, направленном на личное обогащение», – заметил он.
По словам адвоката, все доводы со ссылками на УПК и положения гражданского законодательства о том, что деяние совершено в рамках предпринимательской деятельности, субъектом такой деятельности, занимающим официальную управленческую должность в коммерческой организации, тотально игнорируются. «Уверен, что и с этими формально позитивными поправками практика поступит таким же образом. Рецепт один – изменения в ст. 108 УПК РФ, согласно которым мера пресечения в виде заключения под стражу по делам о преступлениях, предусмотренных ст. 159–160 УК, в принципе не может применяться, вне зависимости от так называемого предпринимательского или непредпринимательского характера действий. Оговорка может быть одна, которая применяется по ряду других дел о преступлениях экономической направленности: за исключением случаев, когда лицо скрылось, нарушило ранее избранную меру пресечения, не имеет постоянного или временного места жительства на территории РФ. Жизнь показывает, что с точки зрения реальной либерализации работают лишь законодательные изменения, которые устанавливают тотальный запрет на применение меры пресечения по отдельным категориям дел и не дают правоприменителю возможности выбора», – убежден Андрей Гривцов.
Советник Федеральной палаты адвокатов Нвер Гаспарян полагает, что законопроект является важным и полезным, но запоздалым, так как он должен был вноситься примерно десять лет назад: «Сложно представить, сколько предпринимателей пострадало от разрушительных действий правоохранителей, привыкших для успешного расследования сначала добиваться избрания заключения под стражу, а затем выяснять действительные обстоятельства уголовного дела».
По его словам, принципиальных отличий во внесенном в Госдуму РФ законопроекте от того, что ранее предлагался Минюстом, не имеется. «В случае принятия поправок можно предположить, что процент избраний меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении обвиняемых, указанных в ч. 1 ст. 108 УПК РФ, снизится. Напомню, что в 2020 г. он был 57%, а в 2021 г. – 71%. Такой сдержанный оптимизм основан на запрете заключения под стражу для такой категории лиц, предусмотренном в ч. 1 ст. 108 УПК РФ, обязанности суда рассматривать возможность иной меры пресечения, позволяющей продолжить осуществление предпринимательской деятельности (ч. 1.3 ст. 108 УПК РФ), обязанности следователя указывать в приложенных материалах конкретные сведения, подтверждающие, что инкриминируемое обвиняемому деяние совершено не в связи с осуществлением им предпринимательской деятельности (ч. 3.1 ст. 108 УПК РФ), а также на обязанности вышестоящих следственных руководителей и прокуроров осуществлять более строгий контроль и надзор за действиями следователя при продлении сроков содержания под стражей», – полагает советник ФПА.
По словам Нвера Гаспаряна, слабым утешением является ч. 8.4 ст. 108 УПК о том, что необходимость дальнейшего производства следственных действий не может служить единственным и достаточным основанием для продления срока содержания под стражей, поскольку аналогичная норма, имеющаяся в Постановлении Пленума ВС РФ № 41 от 19 декабря 2013 г. «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста, залога и запрета определенных действий» мало кого удерживала от продления сроков содержания под стражей. «Казалось бы, предлагаемые изменения должны успокоить предпринимателей и стать гарантией от их неосновательного заключения под стражу и разорения их бизнеса. Однако следует иметь в виду, что при наличии особого желания следователя и прокурора и при равнодушном отношении суда принимаемые поправки могут и не сыграть никакой роли, потому что, как пишет Галина Петунина-Волковская, “привычка – сильная штука, над нами берет часто верх, она утешенье и мука, а иногда просто смех”», – заключил он.