Конституционный Суд опубликовал Определение № 3-О от 17 января 2023 г., которым отказал в принятии жалобы лизингодателя на невозможность оспорить арест автомобилей у лизингополучателя в рамках возбужденного против его учредителя и сотрудников уголовного дела.
Арест имущества и попытки его вернуть
Общество «РЕСО-Лизинг» в 2015–2016 гг. приобрело в собственность легковые автомобили и по договорам финансовой аренды (лизинга) передало их во временное владение и пользование ООО «Аренда-Торг».
2 августа 2016 г. в отношении лиц, связанных с обществом «Аренда-Торг», включая его учредителя и директора, было возбуждено уголовное дело по п. «а», «б» ч. 2 ст. 172 «Незаконная банковская деятельность», ч. 1 и 2 ст. 210 «Организация преступного сообщества (преступной организации) или участие в нем (ней)» УК. В связи с этим суд 15 и 25 августа, а также 28 сентября 2016 г. наложил арест на лизинговые транспортные средства.
«РЕСО-Лизинг» безуспешно обращался с кассационными жалобами на постановления, которыми был продлен срок ареста на автомобили. Отказывая в передаче жалоб для рассмотрения в судебном заседании, судья ВС Республики Татарстан и судья ВС РФ не согласились с заявителем, утверждавшим о неправомерности ареста имущества в связи с его принадлежностью на праве собственности лизингодателю. Суды исходили из обоснованности довода следственного органа о том, что автомобили, находящиеся во владении общества «Аренда-Торг», приобретены на денежные средства, полученные в результате незаконных банковских операций, а документов, как отметили суды, о приобретении имущества за счет своих средств «РЕСО-Лизинг» не представил.
10 февраля 2017 г. «РЕСО-Лизинг» в одностороннем порядке направил лизингополучателю уведомление о расторжении договоров с требованием погасить задолженность и вернуть предметы лизинга.
29 августа 2019 г. Арбитражный суд Республики Татарстан отказал в удовлетворении исковых требований «РЕСО-Лизинга», предъявленных к Российской Федерации в лице МВД, о взыскании убытков, причиненных длительным арестом имущества по уголовному делу. В основу решения положено то, что действия должностных лиц ответчика незаконными не признаны (отсутствует противоправность причинения вреда) и что нет причинной связи между их поведением в ходе предварительного следствия и понесенными истцом убытками в виде снижения рыночной стоимости транспортных средств. Апелляция оставила решение в силе, кассация и судья ВС ее поддержали.
13 марта 2020 г. Набережночелнинский городской суд Республики Татарстан отказал в принятии к рассмотрению поданной в порядке ст. 125 УПК жалобы «РЕСО-Лизинга» о признании незаконными и необоснованными действий следователя, инициировавшего наложение ареста на лизинговое имущество. Суд указал, что для этого предусмотрен иной порядок судебной защиты. С таким решением согласились суды вышестоящих инстанций.
Обращение в КС
В жалобе в Конституционный Суд компания «РЕСО-Лизинг» указывала, что до передачи в декабре 2018 г. уголовного дела в суд она неоднократно и безрезультатно обращалась к следователю с ходатайствами об отмене ареста на имущество. Также отмечалось, что после вынесения обвиняемым приговора 14 июля 2020 г. постановлением суда от 16 ноября 2020 г. было отказано в принятии к производству ходатайства об отмене названной меры процессуального принуждения, поскольку приговор не вступил в законную силу. В результате арест был отменен лишь 17 сентября 2021 г. – спустя пять лет с момента его наложения.
ООО «РЕСО-Лизинг» попросило признать не соответствующими Конституции ч. 1 и 3 ст. 115 и ч. 1 ст. 125 УПК в той мере, в какой они лишают лизингодателя, являющегося собственником транспортного средства, реальной и своевременной судебной защиты конституционного права собственности в случае наложения ареста на это транспортное средство при производстве по уголовному делу, возбужденному в отношении лизингополучателя (его участников), во временном владении и пользовании которого находилось транспортное средство на основании договора лизинга.
КС разъяснил порядок наложения и снятия ареста на лизинговое имущество
Отказывая в принятии жалобы, КС отметил, что арест, наложенный на имущество, либо отдельные ограничения, которым подвергнуто арестованное имущество, в силу ч. 9 ст. 115 УПК отменяются на основании постановления, определения лица или органа, в чьем производстве находится уголовное дело, когда в применении названной меры процессуального принуждения либо отдельных ограничений, которым подвергнуто арестованное имущество, отпадает необходимость, а также в случае истечения установленного судом срока ареста или отказа в его продлении. При этом в случае спора не исключается возможность проверки действий (бездействия) лица или органа, уполномоченных отменять наложение ареста на имущество, вышестоящим органом или судом.
По смыслу действующего регулирования, заметил Суд, наложение ареста на имущество как процессуальная предупредительная мера применяется в целях обеспечения будущего решения суда об имущественных взысканиях или для сохранности вещественных доказательств, когда существует вероятность неисполнения такого решения или утраты следов преступления. По мере собирания доказательств при производстве по уголовному делу основания для будущего взыскания или их отсутствие уточняются, в том числе с точки зрения круга лиц, на кого взыскание может быть наложено в соответствии с нормами материального права. Продление срока ареста должно осуществляться с учетом результатов предварительного расследования и судебного разбирательства, позволяющих в числе прочего оценить фактическую и юридическую принадлежность подвергнутого аресту имущества. Установление же невозможности наложения имущественного взыскания исключает и дальнейшее сохранение его процессуального обеспечения.
«Поэтому наложенный, в частности, в целях обеспечения возможной конфискации арест отменяется, если в ходе предварительного расследования или судебного рассмотрения уголовного дела установлена принадлежность имущества лицам, к которым конфискация неприменима. Иное нарушало бы фундаментальные правовые принципы, из которых вытекает необходимость разумной соразмерности между используемыми средствами и преследуемой целью, влекло бы чрезмерное и неоправданное ограничение прав», – указывается в определении.
Конституционный Суд сослался на ряд своих правовых позиций и отметил, что наложение ареста на имущество не может быть произвольным и должно быть обусловлено предполагаемой причастностью конкретного лица к преступной деятельности или предполагаемым преступным характером происхождения (использования) конкретного имущества либо должно основываться на законе, устанавливающем материальную ответственность лица за действия подозреваемого или обвиняемого. Наложение ареста на имущество, находящееся у лиц, не являющихся подозреваемыми, обвиняемыми или лицами, несущими по закону материальную ответственность за их действия, допускается лишь в публично-правовых целях обеспечения предполагаемой конфискации имущества или сохранности имущества, относящегося к вещественным доказательствам по уголовному делу, и лишь при условии, что относительно этого имущества имеются – с учетом возможной при первоначальном применении данной принудительной меры неотложной ситуации, выражающейся в том числе в неполном установлении обстоятельств, подлежащих согласно ст. 73 УПК доказыванию по уголовному делу, – достаточные, подтвержденные доказательствами основания полагать, что оно получено в результате преступных действий подозреваемого, обвиняемого либо использовалось или предназначалось для использования в качестве орудия преступления либо для финансирования преступной деятельности.
Однако, заметил КС, не исключается сохранение действия правового режима ареста имущества для обеспечения – при эффективном судебном контроле – частноправовых целей возмещения потерпевшему вреда, причиненного преступлением, если по делу будет заявлен гражданский иск и владелец арестованного имущества подлежит привлечению в качестве гражданского ответчика. В таком случае продление ареста должно осуществляться на основании ч. 1 ст. 115 УПК с учетом соблюдения правил о сроках исковой давности и привлечения владельца арестованного имущества в качестве гражданского ответчика. Продление срока ареста производится также с учетом результатов предварительного расследования, позволяющих, в частности, оценить, действительно ли арестованное имущество приобретено у лица, которое не имело права его отчуждать (о чем приобретатель не знал и не мог знать), знал или должен ли был знать владелец арестованного имущества, что оно получено преступным путем, причастен ли он к совершению преступления и подлежит ли привлечению к уголовной ответственности, возмездно или безвозмездно приобретено имущество (постановления КС от 31 января 2011 г. № 1-П/2011; от 21 октября 2014 г. № 25-П/2014 и от 17 апреля 2019 г. № 18-П/2019).
Суд указал, что собственник или иной владелец имущества, на которое наложен арест, вовлекается в связи с этим в уголовно-процессуальные отношения, становится участником процесса и наделяется рядом прав. В силу ч. 1 ст. 11 УПК суд, прокурор, следователь, дознаватель обязаны разъяснять участникам уголовного судопроизводства их права, обязанности и ответственность и обеспечивать возможность реализации этих прав. Собственник или иной владелец арестованного имущества может защищать свои права и законные интересы, в том числе в рамках процедуры продления срока этой принудительной меры.
Так, согласно ст. 115.1 УПК при рассмотрении судьей ходатайства о продлении срока ареста в судебном заседании вправе участвовать в числе прочих лицо, на имущество которого наложен арест; рассмотрев ходатайство, судья выносит постановление о продлении срока ареста, сохранении или изменении ограничений, связанных с владением, пользованием и распоряжением арестованным имуществом, либо о полном или частичном отказе в удовлетворении ходатайства, в том числе об отмене ареста, наложенного на имущество, или изменении указанных ограничений; при решении вопроса о продлении срока ареста, о сохранении ограничений, которым подвергается арестованное имущество, лицо или орган, в чьем производстве находится уголовное дело, а также суд обязаны обеспечить соблюдение разумного срока применения этой меры процессуального принуждения в отношении имущества лиц, не являющихся подозреваемыми, обвиняемыми или лицами, несущими по закону материальную ответственность за их действия; при определении разумного срока ареста учитываются обстоятельства, указанные в ч. 3.2 ст. 6.1 Кодекса; вопрос о присуждении компенсации за нарушение разумного срока применения этой принудительной меры в отношении имущества лиц, не являющихся подозреваемыми, обвиняемыми или лицами, несущими по закону материальную ответственность за их действия, решается судом в порядке, установленном федеральным законом, а вопросы, связанные с возмещением имущественного вреда, причиненного нарушением разумного срока, разрешаются в порядке гражданского судопроизводства (ч. 6); названное постановление судьи может быть обжаловано в вышестоящий суд в апелляционном и кассационном порядке, установленном гл. 45.1 и 47.1 УПК.
В свою очередь, указал КС, согласно ч. 7.2 ст. 3 Закона о компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок заявление о присуждении компенсации за нарушение права на уголовное судопроизводство в разумный срок в части длительности применения меры процессуального принуждения в виде наложения ареста на имущество лица, не являющегося подозреваемым, обвиняемым или лицом, несущим по закону материальную ответственность за их действия, может быть подано в суд указанным лицом в шестимесячный срок со дня, в частности, вступления в законную силу приговора, а также до вступления в законную силу приговора, если продолжительность срока ареста, наложенного на имущество по уголовному делу, превысила четыре года.
Конституционный Суд посчитал, что оспариваемые заявителем ч. 1 и 3 ст. 115 УПК, взятые в системе действующего регулирования, не могут расцениваться в качестве нарушающих его конституционные права. При этом проверка законности и обоснованности применения данных положений с учетом фактических обстоятельств конкретного дела, на что по существу направлены доводы заявителя, к компетенции КС не относится. Кроме того, жалоба в КС должна быть подана в срок не позднее одного года после рассмотрения дела в суде; к жалобе должна быть приложена копия официального документа, подтверждающего применение оспариваемого закона в деле заявителя. Между тем «РЕСО-Лизингом» представлены подтверждающие применение оспариваемых положений ст. 115 УПК судебные решения, вынесенные более чем за год до его обращения в Конституционный Суд.
Что касается ч. 1 ст. 125 УПК, заметил КС, то рассмотрение по предусмотренным в ней правилам жалоб на постановления дознавателя, следователя о возбуждении перед судом ходатайства о наложении ареста на имущество и о продлении срока такого ареста, а равно жалоб на действия, связанные с вынесением этих постановлений, подменяло бы закрепленный данным Кодексом порядок судебной защиты, согласно которому соответствующее ходатайство рассматривается судом в порядке, установленном его ст. 165, и принимаемые по результатам такого рассмотрения судебные решения, в свою очередь, подлежат апелляционному и кассационному обжалованию (ч. 1 и 3 ст. 115 и ст. 127 УПК). Как неоднократно указывал Конституционный Суд, ст. 46 Конституции, гарантируя каждому судебную защиту его прав и свобод, право обжалования в суд решений и действий (бездействия) органов государственной власти и должностных лиц, не предоставляет гражданину возможность выбора по своему усмотрению процедур судебной защиты, особенности которых определяются федеральными законами.
Проблема распространена
Старший партнер АБ ZKS Андрей Гривцов обратил внимание, что фактически КС установил наличие нарушения – длительный арест имущества третьего лица, которое заведомо не подлежало конфискации, но не принял решения о пересмотре ранее вынесенных судами решений по этому поводу. Он с сожалением заметил, что это в целом соответствует текущей практике Конституционного Суда, но во многом делает обращение туда за защитой бесполезным.
«Что касается самой ситуации, то она очевидна и, к сожалению, достаточно распространена: суды весьма часто по ходатайствам следователей накладывают арест на имущество третьих лиц, притом что в силу закона обращение взыскания на данное имущество возможно лишь в исключительных и строго оговоренных законом случаях. Связано это прежде всего с тем, что во многом деятельностью следователя правит статистика и оценивается она по объему имущества, на которое наложен арест. Именуется это принятием мер к возмещению причиненного ущерба. При этом закон в данном случае однозначен. В этой связи прежде всего необходимо менять практику. Это возможно только в случае, если вышестоящие суды будут остро реагировать на подобные нарушения и отменять незаконные решения о наложении арестов на имущество», – указал Андрей Гривцов.
Адвокат, член Генерального совета «Деловой России», руководитель Экспертного центра по уголовно-правовой политике и исполнению судебных актов, амбассадор проекта “Дежурный по бизнесу” Екатерина Авдеева отметила, что проблема продолжительного нахождения имущества третьего лица под арестом является актуальной и действительно приводит к нарушению законных прав лизинговой компании. Однако, добавила она, поднятые в жалобе вопросы выявляют проблемы правоприменительной практики, а не отсутствие соответствия норм УПК Конституции.
«Вместе с тем необходимо понимать, что лизинг – это не простая передача имущества в аренду, а особый финансовый инструмент, который предполагает после внесения всех платежей, как правило, уплату выкупного платежа в символическом размере по отношению к реальной стоимости имущества. Следовательно, в соответствии со ст. 624 ГК РФ и ст. 19 Закона о лизинге такой договор может быть рассмотрен как смешанный (п. 3 ст. 421 ГК РФ), содержащий элементы договоров аренды и купли-продажи. При выкупном лизинге определяется сальдо встречных обязательств, а потому нельзя говорить о том, что на предмет лизинга в полной мере может претендовать лизинговая компания, а компания, которая является фигурантом уголовного дела, не имеет к этому имуществу никакого отношения, как будто оно было взято в обычную аренду, так как необходимо было оценить, сколько внесено платежей, какова была стоимость имущества на момент наложения ареста», – указала она.
Адвокат заметила: из текста определения КС следует, что сама компания «РЕСО-лизинг» не представила доказательств приобретения имущества за счет собственных средств, хотя очевидно, что они были затрачены, но, скорее всего, сальдо не было определено. «КС подчеркнул, что отказывает заявителю именно по причине невозможности расценивать оспариваемые ч. 1 и 3 ст. 115 УПК в качестве нарушающих его конституционные права в контексте доводов, указав, что доводы заявителя направлены на проверку законности и обоснованности применения положений с учетом фактических обстоятельств дела, но этот вопрос, очевидно, относится к правоприменительной практике и должен разрешаться ВС РФ», – посчитала она.
Екатерина Авдеева полагает важным увидеть позицию ВС, возможно, дополнив Постановление Пленума ВС от 1 июня 2017 г. № 19 «О практике рассмотрения судами ходатайств о производстве следственных действий, связанных с ограничением конституционных прав граждан (статья 165 УПК РФ)», в котором рассматриваются только некоторые аспекты применения ст. 115 УПК. Вопрос, который был поставлен перед КС РФ лизинговой компанией, имеет большое значение для правоприменительной практики, указала адвокат.